"Oleg, it's ***, can i meet you at Mayakovskaya station by golovogrud' at about 11?"
Отлично, подумал я. Единственная проблема состояла в том, что на "Маяковской" я бываю редко и совсем не помню, где там головогрудь. То, что это некий истукан Маяковского я догадывался, но где он там? "It's OK with Mayakovskaya at 11, - написал я в ответ, - but where is golovogrud'?"
Ответное послание заставило меня задуматься:
"Inside the station, the bust! Or, if it's easier for you, I can in out and wait in the foyer".
Так, подумал я. Inside. Внутри. Это разумно, потому что outside там многометровый Маяковский в полный рост на площади, никак не the bust. Но что такое "I can in out"? Все же "in" или все же "out"? Или это живой язык? В конце концов, у человека многолетний опыт изучения древнеанглийских манускриптов в лучших университетах Туманного Альбиона, а у меня два года с Бонком (ну, почти), и кто из нас круче? С другой стороны, английские университеты славны своим чудачеством, может, и тут? Что-то вроде Толкина, пугающего студентов криком "Hwaet!" или соседей нарядом викинга? Ладно, подумал я, на "Маяковской" не может быть много бюстов, разберемся, и написал в ответ: "I think i'll find it. Anyway, we have phones". Ответа я не ждал, поэтому очередное "Боже, царя храни" (т.е. "God, save the queen", разумеется), застало меня врасплох:
"If i remember correctly, it's on the other end me the platform".
Не могла английская грамматика так измениться со времен Бонка, подумал я. (Кстати, я знаю, что Бонк - женщина, но так уж привычней.) Видимо, "on the other end me the platform" значит "on the other end of the platform". Опечатка, понятное дело. А найти "the other end of the platform" совсем не сложно, нужно только понять, где у этой платформы "this end", а дальше все очевидно. Я впал в глубокую задумчивость. Это уже не Толкин, думал я. Это Льюис Кэрролл.
"- Откусишь с одной стороны - подрастешь, с другой - уменьшишься!
- С одной стороны чего? - подумала Алиса. - С другой стороны чего?
- Гриба, - ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.
С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где - другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку".
Спал я тревожно. Без десяти одиннадцать я был на "Маяковской". Платформа была прямоугольной, но это не очень помогало в поиске другой стороны. Бюста не было. Он наверху, подумал я. Но где именно? Две девушки-милиционера на вопрос о бюсте уверенно показали на один из выходов. Поднимаясь по эскалатору, я все время вертел головой. Бюста не было. Наверху меня встретил Маяковский во весь рост. Хорошо, подумал я. Девушки-милиционеры не знают слова "бюст". Зато я нашел эту сторону. Бюст, стало быть, с другой стороны. Я дошел до противоположного входа. Она была там. В смысле, головогрудь. Девушки не было. Из кармана донеслось "Боже, царя храни":
"Apparently the bust has been moved due to reconstruction. Shall i wait in the middle me the platform? Or else can go out".
Мой телефон почему-то отказывался отправлять ответное сообщение. И дозвониться никак не удавалось. Я бежал по эскалатору и думал: "Только бы она никуда не ушла from "the middle me the platform"!"
